Арсений Нестеров: Все эмоции в шахматах ты переживаешь один
2025-10-17 11:13
– Арсений, поздравляю с победой на Суперфинале! По горячим следам: как шла последняя партия?
– Спасибо за поздравление!Это было самая тяжелая партия турнира. То есть я попал под анализ, я попал в тяжелую позицию, я попал вообще во все, что можно было, только в шара не попал. Получилась, конечно, дико тяжелая позиция. Где-то мне казалось, что она, может, просто проигранная. Я под цейтнот в панике сделал первый попавшийся ход, но, мне кажется, под сороковой ход я довольно неплохо оценил, что коневой эндшпиль должен, по идее, быть ничейным. И мне кажется, что он и был ничейным. После этого я уже был более-менее спокоен, что, вроде, удерживаю позицию. Да, у меня нет пешки, но фигуры активны.
– Как в целом складывался турнир?
– До последнего тура все складывалось вообще идеально. Я не имел ни одной позиции не то что плохой – даже хуже, наверное, не имел. Только, может, в какие-то отдельные моменты в отдельных партиях, а так, в целом, все у меня было нормально. Играл, мне казалось, я хорошо. Но последняя партия неудачно сложилась, я рад, что вообще удалось спастись!
– Получается, это была самая важная партия, или какую-то другую все же отметишь?
– К сожалению, кроме этой я назвать уже ничего не могу. Хотя понятно, что и до этого были очень важные партии. И перед Сергеем Лобановым я играл против тройки преследователей – Даниила Дубова, Андрея Есипенко, Владислава Артемьева. До этого была очень важная партия против Саввы Ветохина, белыми фигурами надо было пытаться победить, и это мне удалось. Все-таки Суперфинал – такой турнир, где одну партию выделить сложно, но если надо, я выделю заключительную.
– А перед последним туром смотрел расклады или старался не отвлекаться?
– Конечно, смотрел. Я человек-расклад в этом плане, я всегда смотрю, определяю, что к чему, прикидываю, какие результаты наиболее вероятны. Да, конечно, я в принципе четко понимал, что ничья, по меньшей мере, гарантирует мне тай-брейк за первое место и, скорее всего, тройку. Были какие-то абсолютно магические расклады, где я бы не попадал в тройку при ничьей. А с определенной вероятностью ничья давала мне чистое первое место. Поэтому, конечно, выходил с конкретной целью отбиться, но получилось как-то совсем тяжело.
– А что, думаешь, способствовало успеху? Ты не в первый раз играешь на Суперфинале, и вот первое место. Что в этот раз изменилось?
– В этот раз я просто играл намного лучше. До этого у меня было два Суперфинала. В Чебоксарах я играл как курица лапой и резонно занял чистое последнее место, с отрывом. А в Барнауле я играл неплохо, но там у меня под конец немножко не хватило энергии. Проиграл Андрею Есипенко затяжную партию, из-за этого выпал из борьбы за тройку. Но в целом играл хорошо. Думаю, что в этот раз просто изменилось то, что я как-то смог сохранить энергию на конец турнира.
– А кто с тобой работал, если это не секрет?
– Это не секрет. С Владимиром Поткиным мы готовились, занимались и во время турнира тоже обсуждали какие-то вещи. Здесь со мной был папа, поддерживал.
– Как чемпион России ты получил в подарок автомобиль LADA. Как складываются твои отношения с автомобилями, что планируешь с ним делать?
– У меня никак не складываются отношения с автомобилями. Мне кажется, я никогда даже не задумывался о получении прав, о том, чтобы водить машину.
– Почему?
– А мне она просто всегда была не нужна. В какой-то момент задумался, что поскольку живу в Сочи, то мне, в принципе, если надо дойти куда-то поблизости, то довольно приятно прогуляться пешком. Если надо в аэропорт, то машина не совсем на руку будет. Просто доехал на такси и улетел.
– Даже желания не возникало?
– Ни желания, ни мыслей. Я просто решил для себя, что оно мне, вроде, не надо.
– Сейчас, может, придется задуматься. Когда появится машина, будешь права получать?
– Я не решил еще.
– У меня есть немало вопросов, не связанных с Суперфиналом. Про рейтинговую реформу, которую ФИДЕ недавно провела, например. Были разные высказывания со стороны шахматистов, кого-то из гроссмейстеров «обнулили». Что думаешь по поводу этой истории?
– Какая-то странная реформа. Я просто не уверен, что рейтинговая система может работать по-разному для шахматистов с разными рейтингами. Да, понятно, что у шахматистов есть разный коэффициент, но сама система всегда работала одинаково для всех. Немножко странно, что для человека с 2649, например, они сделали одну систему обсчета, а для человека с 2650+ другую. Мне кажется, это такая экстренная мера заткнуть дыры и сделать вид, что они работают.
Пока реформа не завершена, мне хотелось бы, чтобы они что-то сделали с «инактивом». Потому что сейчас, действительно, получается немножко странная ситуация. Есть огромное количество людей, играющих, условно, две партии в год, не то что один или два турнира. То есть они играют в какой-нибудь своей второй испанской лиге за клуб в родном городе и остаются в рейтинг-листе. Это странно. Хорошо: допустим, официальные списки участников на Grand Swiss формируются из людей, наигравших за определенный период 30 партий. Но при этом неактивные игроки (inactive players) все еще есть в рейтинг-листе, и они многих опережают по рейтингу. В том числе, мне по-человечески немножко обидно, что я наиграю сто пятьдесят партий, а кто-то – одну и продолжит меня обгонять.
– А в целом, что для тебя значит рейтинг? Насколько щепетильно ты относишься к пунктам во время турнира? Думаешь ли о том, сколько потеряешь или, наоборот, добавишь?
– Скажем так, когда у меня совсем не идет, то начинаю задумываться. Конечно, приходится относиться к рейтингу щепетильно. У шахматистов рейтинг – это деньги, ведь чем выше рейтинг, тем лучше условия, тем больше приглашений, тем больше гонорар, тем больше выбор турниров. Поэтому, разумеется, раскидываться пунктами я не люблю. Но иногда у меня случаются неудачные выборы турниров, и я уверенно «засаживаю» 20 пунктов за заезд.
– На опенах?
– В последний раз это были два китайских опена, где у меня игра совершенно не пошла.
– Перед Суперфиналом ты таким образом готовился, или просто так совпало?
– Я просто решил, что надо же где-то играть. Казалось, что там неплохие призы, интересные турниры, и я решил заехать. Но не сложилось у меня с китайскими опенами, не сошлись характерами. Оставил там 20 пунктов.
– На Суперфинале сколько удалось поднять?
– Я прибавил 11 пунктов. Приятно, что хоть часть отбил.
– Вопрос, который обычно принято задавать чемпионам: какая у тебя главная амбиция в шахматах?
– 2700.
– А как же «стать чемпионом мира»?
– Это как бы правильный ответ – стать чемпионом мира, но он будет не совсем честным. Я же умом понимаю, что для этого, как минимум, я по современным меркам должен работать примерно по 12 часов в день. Чтобы хотя бы приблизиться к этому. Столько я никогда не занимался и, честно говоря, с трудом представляю себя занимающимся по 12 часов в день. Это первая и главная причина. Я просто сойду с ума, если начну так работать, скорее окажусь в психушке, чем на пьедестале.
Поэтому несмотря на то, что это ответ правильный, все-таки моя главная и ближайшая реальная амбиция – это «набить» 2700. А если удастся сделать еще что-то крутое, например, выиграть Кубок мира, Grand Swiss, чемпионат мира по рапиду и блицу, то всё возможно. Но мне кажется, чтобы выиграть любой из этих турниров, должны карты сойтись очень сильно.
– Кто из современных шахматистов тебе сейчас нравится больше всего?
– Так, это хороший вопрос. Грищук, конечно. У него самые лучшие интервью, просто шикарные. Он очень самобытный шахматист, интересно с ним играть.
– В последнее время звучит немало иронии в адрес как предыдущего чемпиона мира, так и нынешнего. Как ты относишься к тому, что люди, скажем так, со стороны обесценивают их достижения, их игру?
– Мне это и по-человечески, и со спортивной точки зрения неприятно. Ребята очень много работали, чтобы добиться этого. Но тут стоит отметить, что, конечно, было невероятное стечение обстоятельств. Дин стал чемпионом мира, играя в свои худшие шахматы. Когда он играл в лучшие, наверное, никто бы никогда не усомнился в том, что он настоящий чемпион мира. Конечно, Магнуса обыграть было бы трудно, но у него были определенные шансы, он был довольно близок, мне кажется, к нему по силе в моменте, когда находился на пике.
– До пандемии?
– Да, допандемийный Дин. Ирония судьбы, что он стал чемпионом мира после своего пика. Но как по мне, то шахматист он – определенно очень сильный. Да, конечно, может, в один ряд с Карлсоном и не встанет, но, тем не менее, среди чемпионов мира свое достойное место займет. А с Гукешем проблема, опять же, в том, что он обыграл Дина. Тут как-то так и получается, что один стал чемпионом мира, играя в худшие шахматы, а второй его обыграл, поэтому их шпыняют.
Но это, на мой взгляд, немножко некрасиво. Надеюсь, что следующие матчи расставят все на свои места. Либо Гукеш защитит корону, и мы, наконец-то, перестанем спекулировать по поводу того, настоящий он чемпион или нет, либо придет кто-то, к кому тоже не будет никаких вопросов.
– Либо придет кто-то, кто обыграет Гукеша, который был не в форме.
– Либо да. Я просто не знаю, сколько мы будем смеяться над этим. То есть реально смешно-то уже.
С президентом ФШР Андреем Филатовым
– Сейчас много шахматных скандалов: есть и читерство, есть и мелкие локальные случаи. Скажем, бросок ферзя в толпу от Накамуры почему-то взбудоражил публику. Как считаешь, это на пользу или во вред шахматам?
– Да это нормальное явление в любом спорте! На мой взгляд, польза или вред – просто неправильные категории, которыми в данном случае мы мыслим. Это данность любого вида спорта. Спорт держится на том, что там есть эмоции. Никому не интересен чемпионат среди движков, несмотря на то, что они уже лет 15 играют намного сильнее людей. Но никто не смотрит эти чемпионаты, по большому счету, кроме профессионалов и отдельных любителей, это такая очень хипстерская, узконаправленная вещь.
Все смотрят чемпионаты среди людей, потому что всем интересно где-то поставить себя на чье-то место, подумать: а как бы я сыграл в такой позиции, посмотреть на людей, на их эмоции. Это не только шахмат касается, а всех видов спорта.
– К футболу, к теннису все привыкли, а тут почему-то до сих пор у людей это вызывает какие-то непонятные эмоции.
– Да, хотя мне кажется, как раз таки наоборот, эмоций в шахматах-то не меньше. Потому что, во-первых, все эмоции в шахматах ты переживаешь один, в отличие, например, от футбола. Во-вторых, они у тебя копятся на протяжении не одного матча, который идет 90 минут и где ты его разделяешь с 10 сокомандниками и еще с запасными, а на протяжении целого турнира, который может идти две недели, и каждая партия по пять часов. Я удивлен, что люди думают, будто эмоции не будут никогда выплескиваться. Это не хорошо и не плохо, это просто данность, потому что все привыкли к тому, что шахматисты сдерживаются. Почему шахматисты должны сдерживаться, мне не совсем понятно.
– Вроде как интеллигентный вид спорта.
– Но все еще вид спорта. То есть он интеллигентный, я же не говорю, что они матом должны орать, но какие-то эмоции выплеснуть можно. Хотя, честно говоря, если бы можно было орать после партии матом, я бы после некоторых поорал.
А вотчитерство, в отличие от броска Накамуры или удара по столу Магнуса, реально неэтично.
– Это как допинг.
– Да хуже, на самом деле. Это совсем другой разговор, это наносит вред репутации шахмат. А бросок короля во время шоу чем так ужасен?.. Что это за репутация, если бросок короля одного отдельного игрока в одном отдельном шоу может нанести ущерб? Что-то с репутацией не так в этом случае.
Владимир Поткин, Арсений и Юрий Нестеровы, Савва Ветохин
– Смешно. Позволь несколько более личных вопросов. Есть ли у тебя хобби?
– Не знаю, кино считается хобби?
– Наверное, да. Но в этом случае какие тебе нравятся фильмы или сериалы?
– «Однажды в Голливуде». У меня этот ответ не меняется уже несколько лет. Любимый фильм с запасом.
У меня в какой-то момент был такой заход – тарантиновский. Я играл свою первую Высшую лигу в Ярославле в 2019 году и решил, что посмотрю все его восемь фильмов (на тот момент «Однажды в Голливуде» еще не вышел, но был анонсирован) и «Четыре комнаты» на каждый тур, по очереди. Посмотрел за один турнир. У меня каждый раз был такой ритуал: приходил после партии и включал фильм Тарантино.
Однако в целом я, скорее, приверженец попсовых режиссеров, например, Гая Ричи. Тарантино все-таки чуть менее в эту категорию вписывается.
– «Джентльмены»?
– Да, «Джентльмены» –абсолютно шикарный фильм. Если спросите про второй, то назову его, а потом будет какой-нибудь «Остров проклятых» Скорсезе. Тоже великолепный фильм. «Ночь на земле» Джармуша, из более артхаусного.
Я в какой-то момент пришел к выводу, что если страшен артхаус, то надо посмотреть «Космическую Одиссею» Кубрика, и после этого весь артхаус будет казаться не артхаусом.
– Кстати, Кубрик шахматы любил.
– Это ситуацию лучше не делает.
– А что касается книг, что тебе нравится?
– Вообще, сейчас такое стыдное признание будет, но я люблю аудиокниги.
– Почему нет? Кто-то на слух лучше воспринимает информацию.
– Дело даже не в этом. Дело в том, что книги – это, в основном, у меня такое самолетное развлечение. В дороге гораздо удобнее книгу включить в уши, чем фильм смотреть. Потому что фильм – это надо ноутбук доставать, раскладывать, мне всегда лень, поэтому я обычно включаю книжку. Раньше я их читал с телефона, но потом в какой-то момент подумал, что я так, во-первых, зрение посажу, во-вторых, не очень удобно. Поэтому я решил перейти на аудиокниги. Что касается авторов, то из последнего понравился Дэн Браун.
– А спортом ты занимаешься для себя? На постоянной основе.
– На относительно постоянной основе плаваю. Тем более, я когда-то занимался плаванием. Совсем в детстве, но занимался. У меня, в принципе, первая медалька была по плаванию.
– Даже до шахмат?
– До шахмат, да. Лет в пять.
– Если бы не шахматы, чем бы занимался в жизни?
– Я в какой-то момент об этом задумался. Но просто не уверен, что в огромном количестве сфер, которые мне интересны, я был бы хоть немножко успешен. Если предположить, что я был бы достаточно успешен в сфере, хотя бы чтобы просто работать в ней, то занимался бы, наверное, дипломатией. С удовольствием.
– Пошел бы в МГИМО учиться?
– Да, да, наверное. Губа не дура.
– Но все же у нас шахматы. Скоро Кубок мира, какие у тебя ожидания?
– У меня это второй Кубок мира. От турнира в Баку в 2023-м у меня остались очень странные впечатления. Я, вроде бы, играл нормально, но при этом спокойно мог вылететь в первом матче против аргентинского гроссмейстера Фернандо Перальты. У нас был суперблизкий матч, мы в тот момент были довольно близки по рейтингу. Я играл хорошо, имел в двух классических партиях перевес, но ни в одной не довел его до победы. И тут же где-то в рапид проиграл, сразу же. Потом каким-то чудом в сумасшедшей второй партии отыгрался, и дальше как-то во время второго рапида его прошел.
А потом у меня был по сетке Аниш Гири, и с ним матч получился максимально дурацким. Я сыграл две хорошие классические партии, где в целом ни разу за две партии не стоял хуже. А в первой же партии в рапид просто зевнул фигуру и уже не смог отыграться. От этого Кубка мира жду, что для начала хотя бы не зевну фигуру.